Биография Василия Верещагина — детство и начало творческого пути

Предки художника Верещагина и по материнской и по отцовской линии были из древних дворянских родов. По отцовской линии род Верещагиных прослеживается с середины XVII века. Дед Верещагина премьер-майор по званию был представлен императрице Екатерине II. По материнской линии — бабушка происходила из старинного боярского рода Башмаковых.

Во владении родителей художника было несколько деревень В Вологодской и Новгородской губерниях. Общее количество крепостных составляло примерно 500 душ. Родовым гнездом Верещагиных была деревня Пертовка, которая славилась своими кузнецами. Крестьяне в ней занимались ковкой гвоздей. Изготовление гвоздей было самым распространенным занятием в данном районе. В дальнейшем гвозди поставлялись в другие районы России, а также в Англию.

Родители Верещагина были помещиками средней руки, у них был постоянный доход от «гвоздевого промысла» своих крестьян. Мать верещагина была татарка, уроженка Кавказа, отлично говорила по-французски. Больше всего на свете она любила принимать гостей, но хозяйством не занималась, все кушанья готовил повар.

Василий был вторым ребенком в семье и по случайности родился в день рождения своего отца. Всего в семье Верещагиных было 12 детей, но пятеро из них умерли. Воспитанием будущего художника занималась няня Анна Ларионовна Потайкина, с ней связано большое количество детских воспоминаний Василия Верещагина. По словам художника он любил ее больше всего на свете, она была для него самым близким и дорогим человеком. Согласно воспоминаниям художника, в детстве он был очень слаб здоровьем и потому был у неё любимчиком.

Как-то раз он увидел на ее платке изображение тройки лошадей и тут же скопировал рисунок. Это получилось у него настолько удачно, что не только няня, но и родители, а также многие приезжающие к ним гости удивлялись увиденному и нахваливали мальчика. Примерно в этом же возрасте у Верещагина возникает интерес к репродукции картин и гравюрам, которые были у них в доме. Однако, родители и не задумывались развивать талант у сына. Согласно нравом того времени: «Сыну столбового дворянина, 6-й родословной книги, сделаться художником — что за срам!».

Учеба в Морском корпусе

В возрасте 8 лет, отец решил определить его в Царское село в Александровский корпус. В нём обучались будущие офицеры, и уже 3 года учился старший из сыновей — Николай.

В кадетский корпус принимались только дети из дворянских семей. Несмотря на это, в нем процветало неравенство. 2 роты были сформированы и состоятельной аристократии. В третью роту определялись дети из семей победнее. Верещагин оказался в 4-ой роте, в ней кадеты готовились к поступлению в Морской корпус. Эта рота была «середина на половину».

Здесь Верещагин отучился чуть больше года. Вот что он писал по поводу пребывания в данном заведении в своих воспоминаниях: «В противоположность многим, вероятно, большинству моих сверстников, я не любил товарищества, его гнета, насилия… я только показывал вид, что доволен им, так как иначе меня защипали бы… Говорю обдуманно, что принудительное казарменное товарищество, действительно закаляя дух в известном направлении, не формирует характеров, а скорее сравнивает, нивелирует их, что оно уничтожает такие драгоценные качества, как наивность, самобытность и в значительной мере совестливость».

Располагался корпус в Царском селе, там кадетам прививалось почитание государя императора. Во время прогулок кадеты часто встречали маленьких великих князей, наследников императора Александра II. В 1853 году Верещагин закончил службу и был зачислен в Морской корпус. Именно в нём в нём также обучались все трое братьев художника.

Учеба в морском корпусе проходила в Петербурге, в течение первого года обучения будущий художник стал одним из лучших учеников. В Петербурге и Петергофе он очень часто имел возможность наблюдать воочию членов царской семьи и самого императора.

Учёба в корпусе научила Верещагина давать отпор обидчикам и уметь постоять за себя. Этот навык он пронес через всю свою жизнь. Больше всего Василий преуспевал в рисовании, что не осталось незамеченным преподавателем Каменевым. Они подружились и Каменев частенько приглашал мальчика к себе домой и показывал ему свои этюды и картины.

Вскоре его талант был замечен другим преподавателем — Александром Александровичем Фоминым, близким другом Карла Брюллова. Узнав об успехах сына, отец всё-таки пошёл навстречу и нанял для него частного преподавателя по рисованию Седлецкого. Который в свою очередь тоже увидел у мальчика особый талант и сообщил об этом отцу. Тогда тот купил ему красивый альбом для хранения рисунков.

Так как обучение рисованию в старших классах в Морском корпусе уже не проводилось, Верещагин стал посещать школу Общества поощрения художеств в Петербурге. Уже в ней его талант отметили академик и профессор: И. А. Гох и А. Ф. Моллер. В это время Василий Верещагин начинает постоянно посещать Эрмитаж, интересоваться историей картин и приобщает к урокам рисования своих младших братьев Сергея и Михаила. Они начинают посещать уроки по субботам вместе.

К окончанию учебы в Морском корпусе Верещагин уже принял решение стать художником. Сдав итоговые экзамены, Василий Верещагин занял первое место. Однако, в Морском корпусе ходили слухи, что теперь выпускникам необходимо прослужить 2 года, чтобы получить чин Мичмана. Верещагин очень не хотел идти в плавание и слукавил медицинской комиссии, сославшись на нездоровье. После чего он был уволен со службы, согласно своей просьбе по болезни. Одновременно с этим ему было присвоено название Прапорщика ластовых экипажей. С этого момента началась учеба Верещагина в Академии художеств.

Учеба в Академии художеств

Наибольшее влияние в этот период жизни Верещагина на него оказал Лев Жемчужников (выходец из знатной дворянской семьи). Он пропагандировал отображать в картинах сцены из реальной жизни, близкой народу. Скорее всего именно его влияние и повлияло на весь дальнейший творческий путь Верещагина. До конца своей жизни, рисуя картины, он следовал именно этим заветам — изображал на холсте реальную жизнь такой, какая она есть.

В марте в Академии художеств состоялась выставка картин, в том числе современных художников Франции. Именно там внимание Верещагина привлекли картины Жан Леон Жерома: «Дуэль», «Албанец», «Продажа невольницы» (возможно «Бассейн в гареме»). Эти картины впоследствии пополнили коллекцию Эрмитажа. На тот момент Жерому было 36 лет, спустя 3 года Верещагин найдёт его в Париже и обратится с просьбой принять его в свою мастерскую.

Особенно на выставке выделялась картина «Дуэль после маскарада», она привлекла общественность своим трагизмом. В путеводителе по выставке о ней было написано: «У кого не сжималось сердце перед этой волнующей драмой, где великий художник так хорошо сумел передать ужасный контраст оледенелой природы и дикой горячности человеческих страстей».

Позже весной 1862 года с Верещагиным произошёл следующий случай. Он работал над переносом эскиза «Избиения женихов Пенелопы» на картон. И, видимо недовольный своей работой, разрезал картон и сжёг в его печи. Впоследствии, уже будучи зрелым художником, Верещагин аналогичным образом поступит с тремя своими картинами: вырежет их из рамы и сожжет.

Зимой 1862 года Верещагин работает над иллюстрациями к произведениям Лермонтова и обращается кавказскому пейзажу. Это тема начинается его волновать, тем более что в то время продолжалось Кавказская война (1817–1864). В этот период времени Верещагин берется за разную работу: в том числе и за ту, к которой не лежит душа. В нём созревает решение на время покинуть учёбу и поехать рисовать на свободе. Как и в кадетском корпусе, его тяготят жесткие рамки.

В итоге бросать Академию насовсем его отговорили и Верещагин взял творческий отпуск. На руки ему был выдан документ с надписью: «Ученик Императорской Академии художеств Василий Васильевич Верещагин отправляется в отпуск для художественных занятий на юг (на Кавказ) на неопределенное время до окончания занятий».

Кавказская серия №1

Окончательное решение ехать на Кавказ Василий Верещагин принял после знакомства с другом Жемчужникова — пейзажистом Львом Феликсовичем Лагорио. Он бывал на Кавказе же 2 раза и снова собирался туда поехать. Сам Лагорио был прикомандирован к свете великого князя Михаила Николаевича. Он обещал посодействовать Верещагину в устройстве на месте и убедил того разыскать его по прибытии в Тифлис. На момент поездки на Кавказ Василию Верещагину исполнилось 21 год.

Согласно воспоминаниям художника, чтобы накопить денег на эту поездку, он вынужден был питаться одним молоком и хлебом. Свое кавказской путешествия Верещагин излагает в очерках «Путешествие по Закавказью». Впоследствии, в 1870 году заметки вместе с рисунками будут опубликованы в журнале «Всемирный путешественник».

Как и было оговорено Верещагин разыскал Лагорио, тот определил его в качестве преподавателя по рисованию начальнику штаба. Благодаря данной протекции Василий Верещагин имел 1500 рублей годового дохода.

Внимание Верещагина привлёк вооруженный мятеж, который возглавил штабс-капитан Хаджи Муртуз, находившийся на русской службе. Он был взят в плен и помещен в тифлисскую крепость. Василий Верещагин получил разрешение встретиться с ним, чтобы нарисовать его портрет.

Учеба у Жана Леона Жерома в Париже

В 1864 году у художника скончался дядя и он получил 1000 рублей наследства. На эти деньги Верещагин решил ехать в Париж. Сначала он планировал там организовать выпуск иллюстрированного художественного издания. Но вскоре осознал несостоятельность этой идеи, решил разыскать Жана Леона Жерома и попроситься к нему на учебу. В то время Жером преподавал в Школе изящных искусств при Французской академии художеств.

Увидев кавказские рисунки Верещагина, Жером признал, что молодой человек действительно имеет талант. Вскоре Верещагин стал посещать мастерскую Жерома в Париже. В мастерской Верещагина встретили улюлюканьем и насмешками. Но, еще со времен учебы в кадетском корпусе, он знал как постоять за себя. На всякий случай в его кармане лежал револьвер, он сунул руку в карман и отступил к стене, заняв оборонительную позицию. Его поза и взгляд говорили сами за себя, что с ним лучше не связываться.

Кавказская серия №2

К сожалению, и в мастерской мастера, Верещагин наткнулся на жёсткие правила, от которых в свое время сбежал из Академии. Весной Верещагин вновь поехал на Кавказ, выбрав вырвавшись из мастерской как из темницы. Художник жаждал свободы. На этот раз деньгами ему помог отец.

Верещагин вновь прибыл в Тифлис и получил там 500 рублей на новые поездки. Кроме денег его снабдили документам, предписывающие оказывать ему всяческое содействие. Очень скоро он оказался Шуше, где попал на религиозный праздник мусульман-шиитов.

Вот как художник описывает увиденное: «Несколько сот человек, шедших в две шеренги, резали свои лица шашками так, что белые простыни, которые они повязывали себе вокруг шеи, чтобы не запачкать одежду, были сплошь залиты кровью. Некоторые от потери крови падали на землю без сил. Народ с рыданиями следовал за безголовым чучелом Хусейна, утыканным стрелами. Кровопусканием с помощью шашек самоистязание не ограничивалось. Мучения себе причинялись и другими предметами: под кожу вгонялись деревянные палочки, железные стержни, крючья, кинжалы…»

Далее художник устремился к границе с Турцией, где проживали молокане и духоборы.

Возвращение в Париж

Завершив свои наблюдения, осенью Верещагин возвращается в Париж. Будучи в Париже, он работает над двумя большими рисунками «Духоборы на молитве» и «Религиозная процессия мусульман в Шуше». Благодаря Жерому, рисунок «Духоборы на молитве» выставляется на ежегодном Салоне в 1866 году. Верещагин там значится как «ученик Жерома».